Меня зовут Юлия Свердлова. Я из выпуска 1972 года. Решила и я написать пару строк про школу и про некоторые эпизоды, связанные с ней.
Когда на 1965/1966 учебный год Леонид Исидорович Мильграм набирал второй английский класс, 4Б, я не без определенных усилий моей мамы попала в этот класс. До этого первые три класса я училась в другой школе. Собеседование проводил Александр Захарович Бессмертный. На собеседовании я читала любимое мамино стихотворение Марины Цветаевой «Германия». Интересно, что его же читала моя дочь на собеседовании перед поступлением в нашу школу в 1982 году!
Нашей учительницей начальной школы стала Элеонора Михайловна Щербаненко. Это была красивая молодая женщина, только что окончившая институт. Она еще ни в чем не разуверилась и горела работой. Мы ее обожали.
Помимо уроков, она ходила с нами на экскурсии и ставила спектакли: «Снежная королева» и др. После того, как мы закончили 4-й класс, она ушла из школы в «Учительскую газету». А мы перешли в среднюю школу со многими кабинетами и многими учителями.
В пятом классе нашим классным руководителем была Лариса Семеновна Добрускина, учительница английского языка, очень приятная интеллигентная женщина. Но она не могла справиться с нашим классом.
Нашей классной руководительницей с 6-го класса стала биолог Ирина Васильевна Вейнгер. Запомнились также другие педагоги. Учительница литературы Софья Филипповна Либерова, под руководством которой мы ставили спектакль «Недоросль», где я играла госпожу Простакову, мать Митрофанушки, и которая устраивала прекрасные вечера чтения стихов при свечах. По ходу действия «Недоросли» Простакова должна была целовать в лоб своего сына Митрофанушку. Это было для меня целой проблемой поцеловать Витю Бойдека, который его играл. Учительница английского языка Бушуева Любовь Сергеевна, которая прозорливо прочила мне такую же карьеру. Учитель истории в старших классах Владимир Федорович Овчинников, который до нашей школы работал директором знаменитой математической школы №2, разогнанной году в 71-м. Мы все были в него влюблены.
Ирина Васильевна Вейнгер обладала твердым характером и смогла с нами совладать. Она преподавала биологию. Кабинет находился на первом этаже в самом правом углу коридора. В аудитории всегда было много зеленых растений. Из кабинета вела дверь в подсобку. Эту маленькую комнатушку прозвали «Рыдальня». Туда ходили плакаться Ирине Васильевне девчонки, когда их кто-нибудь обижал. Ирина Васильевна находилась в курсе всех дел детей класса. В этой подсобке хозяйничала моя одноклассница Женька Баташова, которая была первой помощницей Ирины Васильевны. Туда также приходил мальчишка из старших классов Сергей Жиганов (выпуск 1968 года). Потом Женька вышла за него замуж и родила дочку Катю. Катя ветеринарный врач. Она лечила моего кота Сеню и сейчас консультирует мою собаку Фросю.
Завуч по английскому языку Александр Захарович Бессмертный прекрасно владел своим предметом, квалифицированно его преподавал и отличался огромным кругозором. Это был высокий полноватый седой человек, обладавший замечательным чувством юмора и глубокими знаниями. Как я понимаю, у них с Мильграмом всегда существовали какие-то разногласия, которые, к сожалению, впоследствии привели к уходу Александра Захаровича из школы. Вскоре после этого он умер. Меня не оставляет чувство горечи от того, что «Захарыч» ушел из школы, которую он любил и лелеял.
Александр Захарович был значимым человеком и учителем для меня, как никакой другой педагог в школе.
Леонид Исидорович Мильграм был выдающимся человеком, Учителем и директором. На его долю выпали многие тяготы советского строя и военных лет. Он создал общность школы №45, ее выпускников и учителей.
Одно время он преподавал у нас историю. Это были интереснейшие уроки. Известную ныне формулировку, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого, я впервые услышала от него в 9-м классе.
В течение непродолжительного времени кроме Мильграма и Овчинникова, историю у нас также преподавал Юрий Арнольдович Бараль. Одну деталь мне напомнила Женя Баташова. Бараль спрашивал школьников, что у них висит над кроватью. Они отвечали про разные плакаты, фото и пр. А он советовал повесить отцовский ремень. Суровый был человек. Однажды я явилась свидетельницей эпизода. С одного конца коридора на 1-м этаже идет Мильграм. С другой навстречу ему — Бараль. Оба кричат друг другу, картавя букву «р»: Мильгрррааам! Баррраааль! Очень смешно было.
Стоит заметить, что порядки в те времена в школе были суровые. Дисциплина соблюдалась неукоснительно. Директор не разрешал носить украшения в школу. Мне в 7-м классе прокололи уши и надели малюсенькие полые золотые сережки-колечки. Я пряталась от Леонида Исидоровича, чтобы он не увидел сережки. Вообще надо сказать, что я боялась директора жутко, причем даже в старших классах. Он также запрещал носить в школу цветные колготки. Велась настоящая война с цветными колготками. Ношение школьной формы являлось строго обязательным. Мы, девчонки, носили или синий сарафан с голубой рубашкой, или синюю юбку с синим пиджаком. Длинные волосы не разрешалось носить распущенными. У меня были длинные пышные и кудрявые волосы, и для меня это всегда было проблемой. Я уж не говорю о косметике и лаке для ногтей, такого и представить себе было трудно.
Леонид Исидорович был поклонником Испании. Одно время мы приветствовали в школе друг друга поднятием кулака вверх и произнесением No рasaran! В 7-м классе мы с подругой Катей Образцовой по его поручению делали альбом, посвященный Испании. Для этого я изрезала всю брошюру об Испании, которую привез оттуда мой папа.
Директор договорился с жившей тогда в Москве Долорес Ибаррури, чтобы мы, школьники, приехали к ней брать интервью. Она тогда была Председателем Испанской коммунистической партии. Нас собралось человек 5-6. На такси мы подъехали к шикарному кирпичному дому в центре Москвы. Нас встретил молодой человек, представившийся Федором, внуком Долорес. Сейчас я как-то не уверена, что это был ее внук. Нас усадили за большой круглый стол и подали чай. Долорес Ибаррури села с нами за стол. К чаю были яблоки, еще что-то и маленькие кругленькие розовые драже типа теперешних М&M’s. Тогда в эпоху тотального дефицита эти конфетки произвели на нас неизгладимое впечатление. Я даже взяла с собой несколько штук, чтобы угостить маму. За столом воцарилась напряженная тишина. Мы молчали, стеснялись. Ели яблоки и пили чай. Вдруг одна девочка, Лида Шарыгина, от напряжения прыснула смехом, а во рту у нее в это время находился кусок яблока и чай. И все эти ошметки яблока и чай фонтаном вылились на Председателя Испанской компартии. Все начали смеяться, в том числе и Долорес.
В школьные годы я завела тетрадь, куда записывала песни: дворовые, лагерные, юмористические, эстрадные, позднее песни Высоцкого. Тетрадка до сих пор имеется. Недавно я ее нашла и просмотрела. Так забавно! Оказывается, в 7-м классе мы сочинили песенку про одноклассников. Не могу удержаться, чтобы здесь не поместить этот нехитрый текст.
«13 лет, вот это дата!
Ой, девочки, как времечко летит!
Глядишь, и станет Боря Коцик бородатым.
Глядишь, и Орлик в космос полетит.
Но пока о бороде и речи нет,
Ведь мальчишкам лишь 13 лет.
13 лет – почти 16.
Никто не станет это отрицать.
Придет и время, время расставаться
Свои пути-дороженьки искать.
Но пока о разлуке и речи нет,
Ведь нам еще только 13 лет.
13 – цифра колдовская.
Случится чудо, волшебник сказал:
Люба Шур прибавит сильно в весе,
А Марфунина полюбит физкультурный зал.
Но о волшебнике и речи нет,
Нам, слава богу, уж 13 лет.
Говорят, живется песням долго,
Ну а нашей песенке так нет.
Через год мы будем петь другую —
Про 14 ребячьих лет.
Но пока о том и речи нет».
Сколько воды утекло с тех пор, а песенка жива!
Люба Шур была очень худенькой девочкой и мечтала набрать вес. Сейчас Люба живет в США. Лена Марфунина – успешный ученый, доктор наук. Сергей Орлик – преподаватель МГУ. А Бори Коцика уже нет в живых. Он умер несколько лет назад от сердечного приступа. Мама Бори Коцика это учительница русского языка и литературы Полонская Галина Михайловна. При нас она уже не работала в школе.
Мы с Катей Образцовой жили на Профсоюзной и ездили в школу вместе. Доезжали до станции метро Академическая и шли пешком мимо четырехэтажных кирпичных домов, летом всегда увитых плющом, кинотеатра «Ракета» (потом он стал «Улан- Батором») и магазина «Детский мир». Мы проходили мимо будки ремонтаобуви, стоявшей около «Детского мира», в которой сидел чистильщик и починщик обуви, крупный дядька с большим круглым носом. Он всегда вылезал из будки и приветствовал нас. Когда моя дочь спустя 20 лет ходила в школу, дядька сидел там же. Он казался вечным, неизменным спутником нашей жизни. Давно уже нет ни будки, ни дядьки, ни самого «Детского мира», ни нашего детства и юности. Но память есть!
Из школы мы с Катей часто доезжали до вновь открывшейся конечной станции Калужская. Станция эта была не под землей, а наземная. Машинисты, приведя поезд на станцию, шли по платформе из головного вагона в последний, который таким образом становился первым! С нее некоторые поезда шли в депо. Нам нравился простор, воздушность и свет на этой станции. После этого мы садились в поезд и ехали к себе на Профсоюзную. Впоследствии эту станцию закрыли и построили другую Калужскую, обычную подземную станцию.
Летом после 7-го класса в 1969 году мы с одноклассниками поехали в Эстонию, город Пярну. С нами поехали Александр Захарович, Ирина Васильевна и Иван Иванович Должиков, учитель физкультуры. Это был так называемый трудовой лагерь.
Помимо отдыха, мы должны были работать на Пярнусском рыбоконсервном комбинате №2 по 4 часа в день. Мы сидели (или стояли) около конвейера, по которому ехали копчушки (маленькие копченые рыбки типа салаки, кильки или мойвы). Нашей задачей было огромными специальными ножницами отрезать у копчушек голову и хвост. Какой толк от детей 13-14 лет! Конечно, мы начали дурачиться и баловаться, бросать друг в друга рыбками и т.д. Потом мне выдали первую в моей жизни зарплату – 28 рублей, из которых я 8 рублей потратила на подарки маме, а 20 рублей отдала ей наличными.
Кажется, в 8-м или 9-классе я вступила в Комсомол. Рекомендацию мне писал наш комсомольский вожак Юра Баласанов. Я жутко боялась и нервничала перед экзаменом, который сдавал каждый желающий вступить в ВЛКСМ. Спрашивали про историю КПСС и историю СССР. Нужно было выучить, когда проходили все съезды Компартии и чему они посвящались. Как и все дети Советского Союза, я прошла членство в трех организациях: октябрятской, пионерской и комсомольской. Никто тогда не мог бы даже предположить, что через какие-нибудь 20 лет все это рухнет как и не бывало.
В 9-м классе в 1971 году на зимние каникулы мы ездили с одноклассниками и учениками параллельного класса «А» («Ашками») в Ленинград. В качестве куратора с нами ездил Александр Захарович Бессмертный. Жили мы там, кажется, в какой-то школе. Помню промозглую сырость и серость Ленинграда.
Мы посетили все знаменитые достопримечательности. Потом «Захарыч» дал нам свободное время. Мы с подругой Катей Образцовой решили поехать в Павловск. Денег у нас почти не было. Ехали «зайцами». Там проскользнули через заднюю дверь в знаменитый Павловский дворец, который в то время еще реставрировали, и осмотрели все его знаменитые залы. Когда приехали в Ленинград, почувствовали, что ужасно голодны. Денег наскребли четыре копейки. Зашли в булочную на Невском проспекте. Пирожок стоил пять копеек. Вышли поникшие, побрели по Невскому проспекту и стали «заговаривать» тротуар: «Ты думаешь, нам нужна копейка? Нет, нам совершенно ничего от тебя не нужно!» Зашли в какой-то магазин и…о, счастье, на полу около кассы валяется копейка! Схватили, побежали в булочную, купили пирожок, поделили пополам и слопали.
В этом же году на весенние каникулы наш класс с Александром Захаровичем отправился в очень интересную поездку в Ташкент, Бухару и Самарканд. Ехали на поезде до Ташкента 3 дня. Было очень весело. Почти весь плацкартный вагон занимали учащиеся.
Из Ташкента сразу же поехали в Самарканд. Запомнились синие купола и такое же абсолютно синее небо. Осматривали знаменитые Медресе Тилля Кари, Медресе Улугбека и Медресе Шер-Дор на площади Регистан в Самарканде. Ездили еще к какой-то мечети, не помню, как называлась, которая была совершенно разрушена. Куски голубой эмали от покрытия купола и облицовки стен вместе с засохшим цементом валялись повсюду на земле. Мы с Катей взяли себе по несколько таких кусков на память. Они долгое время стояли на моей книжной полке, потом были выброшены. Затем мы поехали в Бухару. Там у Кати на рынке украли кошелек, а у Иры Григорьевой фотоаппарат.
Нам показывали достопримечательности Бухары.
Меня поразил рассказ о бухарском эмире и его дворце. Особенно запомнился большой прямоугольный бассейн, где купались наложницы эмира. Он сам сидел у борта бассейна и бросал цветок той, которая в этот момент ему понравилась. Будучи воспитанной в советских нормах равноправия и моно брака, меня возмутил такой порядок жизни этих женщин. ☺
Кажется, именно в Бухаре на рынке мы все накупили знаменитые узбекские дыни-торпеды. Дыни продавались в сплетенных длинных сухих стеблях, наподобие сумки, для удобства переноски. Я помню, мои дыни носил Миша Капчинский, который тогда был в меня влюблен. Он нацеплял длинные ручки этой «сумки» себе на голову, на лоб, и дыни болтались у него со всех сторон.
Из Бухары возвратились в Ташкент. В Ташкенте около вокзальной площади стояли маленькие палатки-магазинчики, где продавалось всякое барахло. Мы, девчонки, накупили себе там чулки в сетку модные в то время. В Москве это был дефицит, а там продавали эти чулки, изготовленные, видимо, кустарным способом местными ремесленниками.
Я помню, Александр Захарович фотографировал нас всех и потом сделал цветные слайды. Я их впоследствии видела. Но где они сейчас, неизвестно. Вот бы их найти!
Зимой 1972 года была еще одна интересная поездка — спортивный слет в Таллинне. Куратором поехал Иван Иванович Должиков и, кажется, Александра Михайловна Панькина, учитель физкультуры. Туда приехали дети 45-х школ из Риги, Кронштадта, Таллинна, Москвы и др. Мы участвовали в соревнованиях по волейболу и баскетболу. В баскетбол я не играла. Меня выбрали капитаном волейбольной команды. Моя команда из девчонок 9-х и 10-х классов (под моим чутким руководством ☺) заняла 1-е место. Мы выиграли у всех. Я обладала своей коронной подачей. Я поднимала вверх правую руку и с ощущением гордости и торжества и, ловя восхищенные взгляды, била по мячу сложенной вдоль кистью что есть сил. Удар был очень сильный, его трудно было отбить. Куда что делось?! Уже очень давно я не могу таким образом послать мяч дальше, чем на два шага!
Кроме соревнований, мы осматривали достопримечательности Таллинна. Во время одной такой прогулки я купила маме в подарок бутылку ликера «Старый Таллинн».
По вечерам пели песни с ребятами из Кронштадта и Риги, устраивали «Огонек» и танцы. В один вечер было факельное шествие к памятнику Неизвестному солдату в центре Таллинна. Каждый участник нес зажженный факел. Было очень красиво и торжественно. Мы провели там четыре сказочных дня.
В старших классах я была капитаном школьной команды по волейболу. На 8 марта 1972 года мальчишки нашего класса написали мне поздравительную открытку вот с таким текстом (открытка до сих пор имеется):
В 1969 или 1970 году у Леонида Исидоровича возникла новая идея – ежедневно выпускать радиогазету. В подвале школы оборудовали специальный кабинет-радиорубку со звукопоглощающими стенами. Была создана редколлегия. Я вошла в ее состав. Называлась радиогазета «Пеленгатор 45». Это оказалось очень увлекательной затеей. Мы готовили небольшие сообщения, что-нибудь серьезное, насущное, познавательное, потом что-то смешное, забавное. Читали и записывали все это на магнитофон. Все классы в школе были радиофицированы. И мы включали школьное радиовещание на несколько минут на уроках. Вот не помню, был ли там прямой эфир или нет. Мне очень нравилось это занятие.
В 9-м классе мы шефствовали над 5-м классом нашей школы. Катя Образцова, я, Сергей Наумов, кто-то еще были шефами. Помню, мы много возились с пятиклашками, ставили с ними спектакли. Кажется, поставили кукольный спектакль «Красная шапочка». Это было занимательное дело.
Вспомнились наши вечера в школе. Они устраивались в дни близкие к какому-нибудь государственному празднику в кабинете нашего классного руководителя Ирины Васильевны. Свет в просторном классе биологии приглушен. Он горит только над учительским столом и доской. Парты и стулья отодвинуты в дальний конец класса. Из допотопного бабинного магнитофона, стоящего на высоком учительском столе-кафедре, раздается музыка. Девчонки и мальчишки стоят у противоположных стен класса. Никто не решается никого пригласить на танец. Нарастает напряжение. Когда напряжение достигает кульминации и кто-то решается пересечь класс и пригласить, в этот самый момент с визгом вырубается магнитофон. Начинают чинить магнитофон и клеить пленку. Повторяется все снова. Когда кто-то из мальчишек направляется в сторону девчонок, я с замиранием сердца жду, не ко мне ли он идет. Нет, не ко мне. Жуткое разочарование! Но вот, наконец, приглашают и меня, и я чувствую причастность к действу и безоговорочное счастье.
У нас в классе учился Сергей Лаврёнов. В каком-то из старших классов он ушел, кажется, в Суворовское училище. И вот на один такой вечер он в своей красивой форме пришел к нам в класс. Помню, как он решительно пересек пространство аудитории, подошел к моей подруге Кате и учтиво пригласил ее на танец. Это был взрыв! Как это теперь называется, бомба!
Господи, как безвозвратно давно это было! Куда ушли эти наивные и восхитительные моменты?! Какое множество раз впоследствии меня приглашали на танец мальчики, молодые люди, мужчины и дяденьки, но никогда не было такого дивного чувства!
В мае 1972 года прозвенел для нас «последний звонок». Это было торжественное мероприятие.
Потом наступили государственные экзамены. Их было 10 штук! Все гуманитарные предметы я сдала на четыре-пять. А вот с техническими была загвоздка. На физике мне попался билет, где третьим пунктом стояло: собрать радиостанцию. Возможно, это был вопрос по радиотехнике, которую мы проходили. Мне выдали какие-то железяки для сборки. Конечно же, никакую радиостанцию я собрать не могла. У нас и физики-то толком не было, менялись учителя все время, какая там радиостанция! Когда сдавали химию, Сергейчик (Саша Сергеев), выходя из кабинета после сдачи, сунул мне шпаргалку со словами: «Вдруг тебе этот билет попадется!» Я положила шпаргалку в бюстгальтер. Я вытянула совершенно другой билет и напрочь забыла о шпаргалке. Когда я шла к доске, где сидела комиссия, отвечать, эта чертова бумажка выпала из меня на пол. Я попробовала перешагнуть и сделать вид, что это не мое. Не тут-то было. Наша учительница химии Тамара Яковлевна Салько подскочила к бумажонке и стала смотреть. Потом вдруг говорит, что, дескать, это совершенно другой билет, и инцидент был исчерпан.
В июне 1972 года проводили Выпускной вечер. Моя мама пришла на официальную часть с моим старшим братом Сашей Свердловым. Во время официальной части директор Мильграм вручал нам Аттестаты о среднем образовании, и выступали учителя и родители. Помню, выступал дедушка Миши Капчинского. Этот дед был известным деятелем, революционером, кинорежиссером, организатором кинопроизводства в России. Потом мы поехали на автобусе на Смотровую площадку на Ленинских горах (теперь это Воробьевы горы). Домой я пришла под утро. Школа осталась в прошлом!
После школы мы много раз встречались классом. Первые годы чаще, сейчас реже и реже.
Последний раз встречались у Жени Баташовой дома в 2012-м году в честь 40-летия окончания школы. На этом вечере каждый рассказывал о своей жизни, работе, успехах, детях и внуках. Среди выпускников нашего класса много кандидатов наук, несколько докторов наук, масса успешных, востребованных и значимых людей. Есть два медийных человека. Это Юра Любшин, известный кинооператор, снявший замечательные фильмы, сын Станислава Любшина. Также Катя Образцова, внучка Сергея Владимировича Образцова. Катя – актриса и талантливый и успешный режиссер Театра кукол, поставившая множество удивительных спектаклей.
Могу сказать, что моя семья является династической школьной семьей. Моя дочь окончила нашу школу в 1992 году с серебряной медалью. Потом она поехала в США, где училась в университете, в дальнейшем защитила PhD. В университете она познакомилась со своим будущим мужем, вышла замуж и родила дочь. Моя внучка окончила школу ВСС в Вашингтоне. Здание этой школы видно из окна дома моей дочери. С этой школой у 45-й был многолетний обмен школьниками. Помните, справа от входа в 45-ю висел плакат стихотворение Александра Захаровича: Near Washington, DC stands a school called BCC. All the schools are good, you see, but the best is BCC. Во дворе школы ВСС мы обнаружили табличку в память о тех обменах.
Медиапортал 